Понятия чести и достоинства в военной среде существуют с незапамятных времен, причем в способах их защиты имеется «дистанция огромного размера» — от банальной пощечины до объявления военных действий. Впрочем, в императорской России самым притягательным способом защиты чести офицера-дворянина с оружием в руках все-таки считалась дуэль.
Дуэльная тема вызывает интерес и наши дни. На наш взгляд, заслуживает внимание мнение историка-оружиеведа В. Р. Новоселова о месте русской дуэли сегодня: «Интерес к поединкам, который возник у современных российских читателей и авторов книг о дуэли, скорее всего связан не только с обращением России к своему культурному дворянскому наследию, но и с возвращением к нам представлений о личном достоинстве и чести, о мужской доблести как о ценностях, без которых в обществе нет нравственного здоровья и благополучия. И тот урок, который история дуэлей может преподать нашему времени, заключается не в самих поединках у барьера с оружием в руках, а в той непримиримости, с которой дуэлянты относились к проявлениям подлости и клеветы, нравственной нечистоплотности и оскорблениям».
Случается, политики и лица иных профессиональных предпочтений в полемике теле- и радиопередач вызывают друг друга к «барьеру». Подобные эпатажные «словесные поединки» воспринимаются окружающими довольно курьезно и скорее извращают классическое представление о поединке чести.
Дуэль никогда не была лишь уделом бретёров, готовых из пустой бравады скрестить шпаги с противником либо сделать выстрел из дуэльного пистолета. То были иные времена — со своими всегда жестко карающими поединок чести законами и вошедшими в историю Отечества нашего личностями с глубоким внутренним миром, для коих трагедия оскорбленных высоких чувств завершилась «последним доводом чести» — дуэлью (М. С. Лунин, Ф. И. Толстой, А. П. Завадовский, П. Д. Киселев, К. П. Чернов, В. Д. Новосильцев, М. Ю. Лермонтов, В. В. Бискупский и др.) .
Что же означает слово «дуэль»? Точное и емкое определение этого понятия дано русским военным писателем П. А. Швей- ковским в начале ХХ в.: «Дуэль есть условленный бой между двумя лицами смертоносным оружием для удовлетворения поруганной чести, с соблюдением известных установленных обычаем условий относительно места, времени, оружия и вообще обстановки выполнения боя». Два главных участника — оскорбленный и его обидчик. Цель дуэли — удовлетворение поруганной чести. При этом всеми участниками дуэли строго соблюдается «ритуал дуэли» — установленные обычным правом правила или условия поединка чести. Этот сценарий регулировал все стадии дуэли и предписывал четкие роли ее участникам.
Какое же оружие дозволялось для поединков? Общеупотребительным и освященным вековым обычаем оружием дуэли является т.н. благородное, каковым почитаются из огнестрельного — пистолет и притом, по обычаю, гладкоствольный, а из холодных – сабля, шпага, палаш, шашка, эспадрон. Причем обеими сторонами должно было применяться однотипное оружие: с равной длиной клинков или единого пистолетного калибра с разницей в длине ствола не более 3 см. Сабли или шпаги могли использоваться в поединке самостоятельно или как оружие первого этапа, после чего следовал переход к пистолетам. «В истории дуэльного оружия, т.е. оружия, специально предназначенного для проведения поединков, сложно выделить какие-то этапы или периоды, которые бы характеризовались существенными изменениями в его конструкции.
Можно, пожалуй, только определить XVIII столетие как эпоху постепенного изменения приоритетов в использования разного типа оружия в дуэлях. Вместо холодного оружия — шпаг, сабель, в редких случаях палашей и рапир, дуэлянты все чаще стали использовать пистолеты, которые, с одной стороны, безусловно, были более опасным оружием, с другой стороны, в значительной степени нивелировали разницу в возрасте, а также в физической и технической подготовке противников. … Основным требованием проведения поединка, даже при самых жестких условиях и отсутствии кодексов, было равенство шансов противников или хотя бы стремление к таковому. Отсюда следовало и основное требование к оружию дуэлянтов — его идентичность, которую могло обеспечить только парное оружие, специально изготовленное по заказу для этих целей одним мастером, мастерской или фирмой».
Как известно, появлению дуэли как особого рода формы регулирования отношений дворянской чести мы обязаны Западной Европе (эпоха позднего средневековья). Зарубежные и отечественные исследователи дуэли едины в указании места, где она впервые появилась — Неаполитанское королевство.
Примерно в середине XVIII в. ив нашем Отечестве укоренились настоящие европейские дуэльные традиции, когда путем знакомства с западноевропейской дворянской культурой и обычаями в российское дворянство проник дух рыцарского понятия особого чувства чести.
В мировой истории Россия занимает особое место, поскольку благодаря своему расположению в Европе и Азии самобытно сочетает в себе черты христианской и мусульманской цивилизаций. Поэтому и западноевропейские обычаи (включая дуэль), традиции и ритуалы, позднее пришедшие и в нашу страну, видоизменилась с учетом национального менталитета — любовью к Отечеству, верностью государю и пр.
В отличие от дворянства европейского, «русские дворяне издавна привыкли защищать не индивидуальную, а родовую честь. А род, его место в иерархии других родов на государевой службе защищался особой системой — местничеством. Любой член рода должен быть стерпеть личные унижения, но не признать назначения «ниже», чем было у его предков. И знатность понималась не абстрактно, как древность рода, а по числу предков, состоящих в высоких чинах»[7]. Поэтому принципиально иной европейский способ защиты своей чести как чести свободной личности, как правило, изначально был чужд дворянину в Российской империи. И «если рыцарский турнир и судебный поединок были хотя бы отчасти составляющими официальной системы, то дуэль сразу оказалась в оппозиции государству, стала преступлением с точки зрения закона».
Вне сомнения дуэльный обычай — не лучшее достижение человеческой цивилизации и ни в коем случае нами не идеализируется. Поэтому в России у нее всегда были свои сторонники «pro» и противники «contra».
Известный русский юрист и присяжный поверенный (адвокат) В. Д. Спасович 16 августа 1872 г. в своей защитительной речи в окружном Санкт-Петербургском суде по делу о дуэли А. Утина и Е. Жохова обратился к присутствующим с призывом рассматривать эту дуэль как своего рода самопожертвование — «я выхожу на дуэль, чтобы жертвовать жизнью. Хотя, заметил он, само утверждение «честь выше жизни» может оправдать, скажем, японское харакири, но это отнюдь не идеализирует саму дуэль. Ведь подобный афоризм приобретает нравственное значение лишь в том случае, когда именно «я жертвую своей жизнью», а не тогда, когда «я уничтожаю чужую».
Интересна и обоснована позиция другого известного русского юриста и политического деятеля начала ХХ в. — В. Д. Набокова (1870 — 1922). В нашумевших статьях в двух номерах Санкт- Петербургского журнала «Право» за 1909 г. он разом отмел все аргументы своих юридических противников: «Ведь если дуэль есть способ возвращения чести, то действительно нет пределов, за которыми ее можно потерять навсегда, и каждый может прибегнуть в таком случае к этому средству для восстановления замаранной чести». Дуэль есть в лучшем случае доказательство личного мужества, утверждает Набоков.
Однако в противовес такому нравственному утверждению «pro» дуэль ее сторонники с неизбежностью наталкивались на весомые аргументы «contra».
В реальной жизни дуэль нередко приводила к гибели представителей дворянского сословия (и преимущественно офицеров), которые могли бы еще верно и долго служить государю и Отечеству. Весомо и то, что дуэль (как открытое убийство людей друг другом) в корне противоречила официальным канонам христианской религии, которая ставит себя выше земного общества, а свои ценности — выше мирских: жизнь человеческая принадлежит Создателю, и никто, кроме Бога, не вправе посягать ни на свою, ни на чужую жизнь. Священник И. Стеллецкий приравнивал «честь дуэлянтов» («point d’honneur») к «чести языческой» — в противоположность чести христианской» . В повседневной жизни служителям церкви было предписано относиться к дуэлянтам как к душегубам и самоубийцам. Убитый на дуэли должен быть похоронен за кладбищенской оградой, а смертельно раненого на дуэли нельзя было соборовать. Сами же дуэлянты могли быть допущены к исповеди и причастию лишь после церковного покаяния в содеянном ими грехе.
Впрочем, нельзя отмести и доводы сторонников («pro») дуэли. Их главный довод был таков: дуэль есть дело личной (внешней) чести, присущее лишь людям благородным — дворянам. Задеть внешнюю честь благородного человека каким-либо образом (не только поведением, но и словом, жестом, косым взглядом и пр.) отнюдь нетрудно — она своего рода ахиллесова пята дворянина.
Примечательно суждение о понятии чести великого итальянского гуманиста и реформата, доктора права маркиза Чезаре Бек- кариа-Бонсана, изложенное в трактате «О преступлениях и наказаниях» (1764 г.): «Честь является поэтому одним из основных начал тех монархий, в которых господствует умеренный деспотизм и в которых она составляет то же, что в деспотических государствах революция: возвращение на время в первобытное состояние и напоминание властителю о древнем равенстве». Поэтому для «законов чести», по мнению Ч. Бекка- риа, общественное мнение дороже всего: «Человек чести знает, что, лишаясь уважения других, он будет обречен на совершенное одиночество — состояние, невыносимое для общественного человека, или же станет мишенью для насмешек и оскорблений, повторение которых пересилит страх перед наказанием. Почему среди простого народа обычай поединка не распространен так, как среди высших сословий? Не только потому, что он обезоружен, но и оттого, что плебеи не так нуждаются в уважении других, как вышестоящие, которые с большим подозрением и завистью относятся друг к другу».
Опираясь на такое сословное понимание «чести внешней», авторы древних европейских дуэльных трактатов обосновывали невозможность ее восстановления путем обращения к защите государя, поскольку «дух не находится под юрисдикцией земных владык». Показателен в этом смысле ответ полковника А. Н. Раевского императору Николаю I на допросе по делу декабристов: «Честь дороже присяги: нарушив первую, человек не может существовать, тогда как без второй он может обойтись». Поэтому и открытое вмешательство государства в поединок чести, по его мнению, невозможно.
Впрочем, нельзя не привести и противоположное мнение о чести известного русского философа П. Я. Чаадаева: «Si pendant trios ans de la guerre je n’ai pas pu etablir ma reputation d’homme comme il faut, un duel, certainemant, ne l’etablira pas» («Если в течение трех лет войны я не смог создать себе репутацию порядочного человека, то, очевидно, дуэль не даст ее» — пер. с франц.).
На саму дуэль общество всегда смотрело неоднозначно, с одной стороны осуждая за убийство на дуэли, а с другой — признавая тот факт, что чувство чести нельзя не принимать во внимание. Многие русские и зарубежные юристы XIX в., занимавшиеся проблемой юридической квалификации поединков, расценивали чувство чести, как своеобразный «идол» дворянина. Однако они признавали, что дуэли будут иметь место до тех пор, пока на место этого «идола» не будет поставлено что-либо более истинное и возвышенное. В противном случае можно опасаться, что с падением чувства чести «падет всякая узда, ограждающая честь и нравственное достоинство; один уголовный закон еще недостаточен» .
Поединок чести, т.е. дуэль как единоборство оскорбленного с оскорбителем с оружием в руках, появился в российском законодательстве в эпоху императора Петра I — по «западному манеру». Дуэльный обычай был привнесен в Россию в связи с массовым привлечением иностранцев на военную службу, начиная с 1702 г. В ответ на участившиеся поединки между иностранцами, пребывающими на государевой службе, Император 14 января 1702 г. издает Указ «О нечинении иноземцами никаких между собой ссор и поединков перед смертною казнью». Когда же в 1717 г. гардемарины Хлебов и Барятинский, постигавшие морское дело во Франции, «перекололись шпагою», то узнавший об этом император Петр I незамедлительно принял решение отдать будущих российских флотоводцев в руки французского правосудия, зная, что во Франции существует суровая уголовная ответственность за дуэли.
Первыми отечественными законодательными актами, квалифицирующими дуэль как преступление против государственных интересов, стали Артикул воинский 1715 г. и Устав воинский 1716 г., в который отдельной главой был включен «Патент о поединках и начинании ссор». Патент сурово карал дуэлянтов казнью через повешение. В Артикуле воинском 1715 г. дуэлям была посвящена отдельная глава: «… все вызовы, драки и поединки через сие жесточайше запрещаются, хотя б кто он ни был, отнюдь не дерзал соперника своего вызывать, ниже на поединок с ним на пистолетах или на шпагах битца…». Причем запрету подвергся не только поединок как таковой, а даже вызов на него. За нарушение этого запрета оба противника, вне зависимости от исхода дуэли, подлежали суровому наказанию — смертной казни через повешение. Что же касается убитых на дуэли, то и здесь закон предусматривал особое позорящее наказание — «их и по смерти за ноги повесить». При этом секунданты, или «посредники», подвергались одинаковому с дуэлянтами наказанию. Не обошел вниманием Император и случаи т.н. «внезапных» поединков (а таковым не предшествовал вызов и они совершались прямо на месте ссоры). Здесь же ответственность лежала только на зачинщике в случаях «когда никто умерщвлен или поранен не будет». А в качестве наказания к рядовому солдату применялись шпицрутены, а «офицера жестоким караулом профосу (палачу — авт.) отдав наказать».
Впоследствии в Устав воинский 1716 г. отдельной главой вошел «Патент о поединках и начинании ссор». Примечательно, что в его основу был положен голландский Эдикт о поединках Вильгельма Оранского 1702 г. А сами норма уже российского Патента о поединках распространялись на всех без исключения военнослужащих, а также на гражданских лиц, находившихся в момент совершения поединка на территории лагеря или гарнизона.
Главным отличием положений Патента от норм Артикула воинского стало применение к виновным не только личных, но и имущественных санкций — денежного штрафа и конфискации части имущества (п. 12). При этом секунданты, посредники, а также лица, передавшие письмо с вызовом на дуэль или не донесшие о ней военному суду, подлежали одинаковому с участниками дуэли наказанию. За выход на поединок и обнажение оружия, если продолжению поединка помешали посторонние лица, как дуэлянты, так и секунданты подлежали наказанию в виде смертной казни и конфискации имущества (п. 14). Патент о поединках объявлялся в каждом военном гарнизоне и был разослан каждому полковнику во все губернии страны (п. 18).
Однако, ни в Артикуле, ни в самом Патенте не упомянуто о дуэли, окончившейся без кровопролития. Такая дуэль и юридическая ответственность за нее будет установлена лишь в XIX в. Пока же Петр I законодательно установленной угрозой самого жестокого наказания пытался не допустить повсеместного распространения дуэлей в государстве Российском. Впрочем, испокон веков даже самые жестокие законы на Руси отнюдь не всегда подлежали исполнению. Как при Петре I, так и впоследствии, смертный приговор за дуэль (поединок чести) высочайшей конфирмацией обычно заменялся на более слабую меру наказания.
В дальнейшем императрица Екатерина II также квалифицировала дуэль как преступление против государственных интересов. В «Манифесте о поединках»[19] 1778 г. она гуманно наказывала дуэлянтов лишь разжалованием в рядовые и заключением в крепость, хотя за подобные деяния Артикул воинский Петра I устанавливал лишь одно наказание — смертную казнь. Как видим,
переписка с великими французскими просветителями не прошла для блестящего века Екатерины бесследно. В период ее правления смертная казнь в России была отменена вообще. Полный текст этого довольно прогрессивного для нашей страны документа вошел в Свод законов Российской империи 1832 г. и Свод военных постановлений 1839 г., имея силу закона вплоть до принятия в 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.
Отечественная война 1812 г. и восстание декабристов 1825 г. не могли не отразиться на отношении к дуэли не только со стороны дворянства, но и власть предержащих. Император Александр I покровительствовал поединкам, значительно смягчая либо совсем отменяя приговоры судов, причем его монаршее мнение практически целиком отражало взгляды дворянского общества того периода.
Впрочем, основные виды уголовного наказания за дуэль в конце ХVШ — первой трети ХГХ в.в. были по-прежнему суровы: заключение в крепость на срок до одного года; разжалование в солдаты с правом или (реже) без права выслуги; перевод в действующие части (обычно на Кавказ); перевод из гвардии в армию (а нес повышением на два чина, как это полагалось) и проч. Неслужащим дворянам в качестве наказания чаще всего предусматривалось церковное покаяние, иногда сопровождавшееся высылкой в деревню или запретом въезда в столицы. Впрочем, обычной судебной практикой того времени было оставление участия в дуэли без последствий либо же ограничение наказания нахождением под следствием. Однако, несмотря на жесткие карательные меры, искоренить поединки в России не удалось ни одному правителю.
В дальнейшем «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г. в корне изменило уголовно-правовую характеристику дуэлей. Дуэль как условленный бой между двумя лицами смертоносным оружием по условленным на данный случай или же освященный обычаем правилам с целью удовлетворения поруганной оскорблением чести самого дуэлянта либо близких ему лиц, отныне стала самостоятельным видом преступления — «delictum sui generic» (ст. ст. 1497 — 1512). Как видим, Уложением дуэли впервые были отнесены в ряду преступлений против личных благ. Уложение весьма детально квалифицировало виды поединков: правильные либо неправильные, изменнические или коварные. К уголовной ответственности при этом привлекались как сами дуэлянты, так и лица, причастные к дуэли (секундант; случайные свидетели поединка, если они не приняли достаточных мер к примирению соперников; подстрекатели; передатчики вызова) при строгом соблюдении принципа целесообразности наказания.
Однако уголовные наказания за поединки были довольно суровы. Наиболее тяжко каралась дуэль (причинение смерти и нанесение смертельной раны при условии «биться насмерть»), когда виновный предложил это условие, — лишение всех прав состояния и ссылка в Сибирь на поселение либо (в указанном выше случае, когда виновный принял условие «биться насмерть») — заключением в крепости на срок от 6 лет и 8 месяцев до 10 лет и т.д. Вместе с тем законодатель максимально смягчал наказание, когда вызов на поединок был учинен вследствие: нанесенного вызывающему тяжкого личного оскорбления; оскорбления его отца, матери или другого родственника по восходящей линии, либо жены, невесты, родной сестры, либо вверенных его опеке лиц и при этом не имел последствий. В этом случае устанавливалось наказание в виде ареста от одного до трех дней. Кроме того, от ответственности освобождались примирившиеся противники и подстрекатели к поединку в случае «выхода на поединок, приготовления к бою и поединка без кровопролития, прекратившие его по доброй воле или следуя советам и убеждениям свидетелей» (ст. 1505).
При этом врачи, вызванные для оказания медицинской помощи на дуэли, полностью освобождались от наказания в случае, если они не выступали подстрекателями к поединку.
В случае же признания поединка изменническим либо коварным, когда шансы боя были умышленно направлены прямо во вред одному из дуэлянтов (к примеру, из одного из дуэльных пистолетов намеренно вынута пуля; один из противников намеренно отступит от условий дуэли и проч.), уголовная ответственность за содеянное наступала на основании общих постановлений об умышленном убийстве или нанесении тяжких повреждений.
Уголовно наказуемым являлся также факт самого вызова на поединок — арест от трех до семи дней. При этом на случайно оказавшихся на поединке христиан закон возлагал обязанность убеждения дуэлянтов к примирению, грозя в противном случае церковным покаянием, если последствием поединка были смерть или тяжкие увечья.
Однако ни страх перед наказанием, ни осуждение общества не могли остановить распространение дуэлей в армейской среде. К середине XIX в. во многих европейских армиях существовали Суды общества офицеров (своего рода товарищеские суды общества офицеров). Собственно и в российской армии они также полуофициально существовали с 1721 г. Общество офицеров могло выдавать аттестации офицерам, что было весомым орудием общественного мнения в военной среде. Хотя их расцвет происходит в период правления Александра I (после 1822 г.), когда император, разбирая конфликт между командиром полка и Судом общества офицеров, сам встал на сторону последнего.
Начиная с 1863 г., в полках создаются Суды обществ офицеров, а в Морском ведомстве — «Общие собрания флагманов и капитанов» (суд флагманов). Утвержденные императором Александром III в дополнение к Дисциплинарному и Военно-Судебному уставам «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде» от 13 мая 1894 г. заложили в сознание офицеров чувство их превосходства над иными подданными России как людей особого рода, которым разрешается то, что запрещено другим Уставом о предупреждении и пресечении преступлений.
В своей известной книге «Дуэли» М. И. Драгомиров, критикуя закон о дуэлях, метко подметил: «Подымаясь в сферу более общую, нельзя и того не отметить, что приказ 1894 г. внес глубокий разлад в общее законодательство. Оскорбленный вольный вызвал офицера на дуэль и уложил его на месте — на два, на три года в крепость. Если бы случилось обратное, офицер-обидчик остался бы безнаказанным, уложив при этом обиженного. Два веса, две меры в законодательстве не годятся». Именно в силу этого он считал необходимым «ограничиться одним законом, безусловно воспрещающим дуэли для всех сословий». Тем не менее, в 1897 г. дуэли между офицерами и гражданскими лицами были все же разрешены.
Известный философ того времени Эд. Фон-Гартман довольно откровенно высказался по поводу отношения власть предержащих к дуэли: «… в России дуэль не имеет почвы, но ее стараются искусственно насадить в военной среде». Скрытый замысел принятия Правил заключался в том, что, если в какой-либо части русских войск нет достаточно развитого понятия о чести, то в другой — есть. Поэтому в таких частях, где его нет, надо постараться довести это понятие чести до того уровня, который имеется в других привилегированных частях.
С этой целью Правилами устанавливалось, что отныне все дела об офицерских ссорах направляются командиром войсковой части в Суд общества Офицеров. Суд мог либо признать возможность примирения офицеров, либо (ввиду тяжести оскорблений) постановить о необходимости поединка. При этом решение Суда о возможности примирения носило лишь рекомендательный характер, а вот решение о поединке — обязательный для исполнения. Конкурентные условия дуэли определяли секунданты, выбранные самими противниками. Однако по окончании дуэли Суд общества Офицеров по представленному старшим секундантом-распорядителем протоколу рассматривал поведение дуэлянтов и секундантов и условия поединка. Некий нюанс. Офицера, отказавшегося от дуэли, Протокол обязывал в двухнедельный срок представить прошение об увольнении в отставку; в противном случае он подлежал увольнению без прошения. В тех же войсковых частях, где отсутствовали Суды общества Офицеров, выполнение их функций было возложено на командира войсковой части. И, наконец, п. 6 Правил оговаривал, что «Особый порядок направления дел о поединках в офицерской среде и разрешения их в подлежащих случаях, помимо суда, определяется в особых постановлениях Военно-Судебного устава».
Сама процедура рассмотрения спора Судом общества Офицеров была такова. Суд проходил при закрытых дверях, показания давались устно, разглашение происходящего на суде строго запрещалось. Допрос свидетелей на суде не допускался. Решение, основанное на внутреннем убеждении, выносилось большинством голосов и не подлежало обжалованию. Суд после рассмотрения дела или принимал меры к примирению, или «постановлял поединок». Далее, суд был обязан утверждать условия дуэли, а также наделялся правом удалять из полка тех офицеров, которые в состоявшейся дуэли не проявили «истиннаго чувства чести и личного достоинства, а лишь желание соблюсти форму». Если же в течение двух недель поединок не происходил, то отказавшийся от дуэли офицер увольнялся от службы. Причем в случае спора офицера с гражданским лицом вопрос об уместности поединка также подлежал рассмотрению Судом общества Офицеров.
Казалось бы, если дуэль происходит по велению Суда общества Офицеров, она должна быть ненаказуема? Однако разбирательство шло своим чередом как и прежде. Производилось следствие, а тут Правилами устанавливалась известная оговорка: те дела, которым не считалось нужным давать дальнейшего хода, докладывались военным министром государю, и они, как правило, прекращались. Однако существовал некий парадокс установленных Правилами дуэльных норм. К примеру, вдова убитого офицера имела право на установленную пенсионным уставом и сводом военных постановлений пенсию. А согласно ст. 32 Пенсионного устава и ст. 220 кн. ХVШ Свода военных постановлений, вдова офицера, убитого на дуэли по законному решению Суда общества Офицеров? этой пенсии лишалась.
Стало быть, налицо коллизия в праве — противоречивость и двойственность российского законодательства об ответственности за поединки чести. Если по Уложению о наказаниях, дуэль — запрещенное законом преступное деяние, то Правилами 1894 г. для офицеров она уже разрешена. Однако и в том случае, когда дуэль разрешена Судом общества Офицеров, она по-прежнему наказуема по иным общим уставам и постановлениям. И подобная наказуемость могла быть устранена лишь в случае Высочайшего помилования до суда.
Именно поэтому в 1909 г. известный петербургский юрист-криминалист В. Д. Набоков в своих полемичных статьях «Дуэль и уголовный закон» подверг резкой критике подобную противоречивость и парадоксальность «дуэльного законодательства» Российской империи.
Впрочем, к концу ХЕХ в. дуэль постепенно стала отходить на второй план. Соответственно и число дуэлей в офицерской среде неуклонно сокращалось (последний всплеск дуэлей наблюдался лишь вскоре после принятия закона от 13 мая 1894 г.). И данные статистики — явное тому подтверждение: с 1876 по 1890 гг. в армии зафиксировано лишь 14 поединков; с 1894 по 1898 г. состоялось 322 дуэли, а с 1899 по 1910 г. — лишь 156. По официальным данным, ежегодно с 1890 по 1910 г. в армии происходило от 4 до 33 поединков (в среднем 20). По данным генерала И. Микулина, с 1894 по 1910 г. в офицерских дуэлях участвовали в качестве противников: 4 генерала, 14 штаб- офицеров, 167 капитанов и штабс- капитанов, 367 младших офицеров, 72 штатских. Из 99 дуэлей по оскорблению 0 окончились тяжелым исходом, 17 — легким ранением и 73 — бескровно. Из 183 дуэлей по тяжелому оскорблению 21 окончилась тяжелым исходом, 31 — легким ранением и 131 — бескровно. Таким образом, гибелью одного из противников либо тяжелым ранением заканчивалось все же незначительное число поединков — 10 (11%) от общего числа. Из всех 322 дуэлей, произошедших с 1894 по 1898 г., 315 состоялись на пистолетах и только 7 — на шпагах или саблях.
И если в ХVШ — начале XIX вв. поединки чести по всем правилам дуэльной науки были у нас в стране единичны, то и позднее они также были редкостью. Отметим, что в России отсутствуют статистические данные поединков чести (за исключением статистики дуэлей периода 1894 — 1910 гг.) с участием офицеров). Надеемся, это дело для будущих исследователей истории дуэли в России.
Вдобавок противники нередко обходились без секундантов и почти всегда без врача. К тому же и сами секунданты, важнейшей обязанностью которых было определение условий дуэли, исходили преимущественно из собственного понимания дуэли и нередко совершали трагические ошибки как при подготовке к поединку, так и во время него. Ведь недаром говаривали тогда: «Не пули, не клинки убивают — убивают секунданты!» Так, на дуэли А. С. Пушкина и В. К. Кюхельбекера неопытные секунданты так расставили противников, что стоило Кюхельбекеру чуть отклониться в сторону, как он прострелил фуражку присутствующего на дуэли А. А. Дельвига. Секундантами были нарушены дуэльные правила и во время поединка А. С. Пушкина и Ж. Дантеса, М. Ю. Лермонтова и Н. Мартынова. И примеров подобного рода в истории российских дуэлей насчитывается множество.
В Западной Европе главным в дуэли был сам факт выхода противников на поединок, демонстрирующий желание смыть кровью оскорбление. В России же в подавляющем большинстве случаев дуэль преследовала лишь одну цель — пролить кровь за нанесенное оскорбление. Так, главное требование А. С. Пушкина к условиям поединка с Дантесом — «чем кровавее, тем лучше». И подобных примеров в истории русской дуэли немало.
После принятия в 1894 г. «Правил о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», уже само военное ведомство начало разработку специального закона, регулирующего дуэли — дуэльного кодекса. К примеру, в 1894 — 1896 годах велась подготовка проектов дуэльных кодексов сначала под руководством генерал-лейтенанта Л. А. Киреева, затем комиссией под председательством генерала от кавалерии А. П. Струкова и, наконец, комиссией во главе с генералом от кавалерии Д. П. Дохтуровым. Но вот прошло двадцать лет, а работа этих комиссий успехом так и не увенчалась. И лишь в 1912 г. увидело свет «Пособие для ведения дел чести в офицерской среде», подготовленное генерал-майором И. Микулиным. В итоге издание закона о дуэли было признано неудобным, и остались неписаные правила, установленные обычаем.
Жестокость русских поединков чести в некоторой степени объясняет отсутствие четких дуэльных правил, в которых сами участники дуэли нередко просто не видели необходимости. В Западной Европе, напротив, обычное право дуэлей было выработано во Франции, а затем уже по всей Европе. Выработанные французскими обычаями правила дуэли появились в печати в первый раз в 1836 г. под названием «Essai sur le duel» (сочин. графа Шатовильяра), под которым поставили свои подписи 76 человек — самые блестящие имена Франции. В 1879 г. вышел в свет «Nouveau Code duel» (гр. Верже), в котором сгруппированы все выработанные и освященные обычаем правила дуэли, применяясь к возникшим в новейшее вермя обычаям. Этот кодекс дуэли признан общественным мнением Европы и имеет полную силу не только во Франции, но и вне пределов ее. А в 1894 г. издана книга Кроаббона «La science du point d’honneur», представляющая собою комментарий упомянутого сочинения Шатовильяра и сравнительное исследование дуэли во всех европейских государствах. Французские обычаи дуэли Кроаббон изложил на основании книги Шатовильяра. Однако и до принятия этих дуэльных кодексов в Австро-Венгрии, Англии, Германии, Италии и той же Франции дуэлянтами уже применялись сложившиеся за несколько веков неписаные обычаи — правила поединков, которым обычно следовали неукоснительно.
У нас же в России, хотя дворяне и знали о существовании европейских дуэльных правил, но руководствовались ими крайне редко. Ведь «для военных пером служит шпага, чернилами — кровь их противников, а их тела — бумагой». Единственным из множества разработанных проектов дуэльных кодексов укажем Дуэльный кодекс В. Дурасова, изданный в 1908 г. Кодекс, состоявший из оглавления и трех частей, четко и подробно регламентировал правила проведения дуэлей; их цели и виды; права и обязанности субъектов дуэли — дуэлянтов и секундантов; последствия неисполнения взятых обязательств. Предусматривался особый порядок проведения поединков на саблях, шпагах и пистолетах. В приложении содержался образцы Протоколов встречи; Специальные условия дуэли на шпагах; Специальные условия дуэли на пистолетах; Специальные условия дуэли на саблях; Протокол поединка. Как видим, при составлении единственного опубликованного в России Дуэльного кодекса его автором был учтен европейский опыт, а также отечественные традиции и особенности. Однако юридической силы закона кодекс, естественно, не имел, а носил сугубо рекомендательный характер как свод обычных писаных правил о поединках чести.
Таким образом, начиная с ХVП в., времени появления классической дуэли в Российской империи, и вплоть до Октябрьской революции 1917 г., несмотря на суровые законодательные запреты, поединки чести, в первую очередь, в офицерской среде, имели место быть. Увы, тяжкими последствиями российских дуэлей являлась гибель людей и множество разбитых судеб.
Революционный вихрь перемен 1917 г., отправив дворянское сословие в небытие, казалось бы, начисто смел веками сложившийся уклад жизни российского общества. В современной России честь и достоинство личности отнесены к конституционным правам и свободам человека и гражданина (ст. 17 Конституции Российской Федерации) и должны защищаться законом в суде. Однако сам дух благородного рыцарского понятия «чувства особой чести» у советских, а теперь российских офицеров — истинных защитников Отечества — остался прежним.